5. ЗАНОВО РОЖДЁННЫЙ
(из повести «Житомирское детство»)
А. Грибер
1948 год явился для меня и всей нашей семьи своеобразным мостом, соединяющим прошлое и будущее. И если бы не самоотверженные усилия моей мамы (разумеется, при поддержке родных), это будущее для меня могло бы вообще не наступить.
Как говорится, главное в жизни — это здоровье. К сожалению, альтернативой здоровью является болезнь. И если опасная болезнь угрожает жизни в самом её начале, то это тяжелейшее испытание для тех, кто создал эту жизнь.
Осенью 1948 года я заболел скарлатиной, которая осложнилась гнойным воспалением мозга.
Врачи говорили маме:
— Вы ещё совсем молодая женщина, Вам всего 25 лет. У Вас ещё будут другие дети. А этот Ваш ребёнок, к сожалению, уже обречён. Он уже не жилец на этом свете.
Они не верили в моё выздоровление. Однако мама не сдавалась и продолжала бороться за мою жизнь. Эта борьба, конечно, стоила ей немало здоровья и денег, так как нужны были дорогие лекарства, средства по уходу за больным ребёнком и лечебное питание. И всё это необходимо было достать в первые послевоенные годы.
Мама продала всё, что только можно было продать. Дедушка, который в то время работал на продовольственных складах, приносил ей белые мешки из-под сахара, и мама шила себе из них платья. Всё было брошено на борьбу за мою жизнь. Мама прошла все возможные и невозможные лишения. Она усиленно искала врачей, которые смогли бы вылечить меня.
И её поиски, в конце концов, увенчались успехом. Каким-то чудом маме удалось найти в Киеве профессора, который согласился сделать мне операцию. Правда, он предупредил маму, что, если даже операция пройдёт успешно, я могу остаться слепым, глухим, немым, дефективным ребёнком и так далее, и тому подобное. Мама была согласна на всё, лишь бы я жил.
Была сделана уникальная по тем временам операция. Мне не известно точно, в чём она заключалась. Я только знаю, что мне пробивали барабанные перепонки и череп в районе темечка, а затем выкачивали гной из головы. К счастью, операция была сделана гениально и прошла очень успешно.
После операции я быстро пошёл на поправку и спустя непродолжительное время совершенно выздоровел, оставаясь абсолютно нормальным ребёнком. Косоглазие и потерю обоняния можно в расчёт не принимать. Что касается моих умственных способностей, то после операции они настолько развились, что все считали меня вундеркиндом.
Глядя на мои фотографии, сделанные уже после операции в трёхлетнем возрасте, трудно поверить, что такой пышущий здоровьем крепыш был одной ногой на том свете. Профессор, который спас меня от смерти, сам не мог поверить в то, что он фактически совершил чудо. Он попросил на память мою фотографию и сказал, что будет хранить её как талисман и как свидетельство своей самой большой удачи.
Так моя мама подарила мне жизнь во второй раз!
Доброго времени суток, Альфред! Твой рассказ о дворовом детстве просто замечательный! Удивительно достоверно передана атмосфера нашего взросления. Без компьютеров, телевизоров, электронных игр и сотовой связи.
Детство наше проходило в коллективе, где действительно, не было тайн и секретов от друзей. В этой дворовой дружбе формировался наш характер, мы учились жить без «двойного дна», нараспашку!
Секреты существовали только в виде «Секретиков». Это была игра, про которую ты не упомянул. Возможно, потому что в нее играли только девчонки?
Для «секретика» нужно было два предмета – фантик, желательно поярче. И стеклышко. Этот фантик, покрытый стеклышком, присыпали землей, а потом хвастали друг другу своими сокровищами. Таким образом, фантик от конфеты (которая сама уже была большой ценностью) получал вторую жизнь. До первого дождя
.
Двор моего детства благополучно существует по сей день. Как и дома, построенные в 1949 году пленными немцами.
Первое чувство, которое я испытала увидев этот двор после долгих лет разлуки – удивление. Господи, какой же он маленький! А ведь он был для нас целым миром!
Особенно привлекателен был двор зимой! Катание на санках с горки – любимое занятие! И горку совсем не надо было строить, заливать. Они в нашем маленьком городке – на каждом шагу, весь город расположился на склонах Уральских гор.
Но не только светлые и радостные воспоминания у меня о моем дворовом детстве. Наша семья была единственной еврейской семьей в 15 квартирном доме. Я не помню каких-то отчетливых обид, оскорблений. Но понимание того, что ты не совсем такая, как все, пришло очень рано.
«Эти Явреи» — приходилось слышать частенько. Произносили эти слова взрослые. Иногда даже со знаком «плюс». Душок антисемитизма – он тоже оказал влияние на характер. Ведь не зря говорят, что закаляться можно не только в огне, но и в г…не!
Ну, как не вспомнить мою подружку Риточку! Мы не только дружили и играли в одном дворе. Наши квартиры были рядом и на лестничной площадке мы частенько располагались со своими простенькими (по нынешним меркам) куклами. Эти игры, вам, мальчишкам, уже были совершенно недоступны.
За игрой в куклы пришло пробуждение собственного, женского «Я». Мир стал четко делиться на мальчиков и девочек.
Риточка тоже была немного «не такая как все». Она была очень красива. Нежная кожа с легким румянцем, огромные синие глаза – уже этого было бы достаточно! Но к этому Господь добавил стройные ножки, очаровательную улыбку и массу других примет настоящей красавицы.
Так мы и держались вместе – две симпатичные девчонки, живущие по соседству, со своими маленькими и совершенно невинными секретами.
Мы снова встретились с Ритой полвека спустя. В том же дворе. В тех же квартирах старого дома. Рите пришлось вернуться в родной городок из Киева. Мне – из Хайфы.
Косметолог и пластический хирург по имени «время» и «жизнь» хорошо поработали над нами. Узнали мы друг друга с трудом – нас стало значительно больше. Но мы быстро привыкли к изменениям и своему новому статусу. «Бабульки с нашего двора».
Замечательный комментарий, Татьяна! Ты радуешь своими прекрасными воспоминаниями. Большое спасибо тебе!