21. ПАССАЖИ ТВОРЧЕСТВА

21. ПАССАЖИ ТВОРЧЕСТВА

(из повести «Дела сердечные и не очень»)

А. Грибер

Юности свойственно писать стихи. Не обошло это явление и меня. Вдохновлённый полётом в космос Юрия Гагарина, я написал стихотворение, из которого помню только первую строфу:

«С волненьем читаю газеты
И слышу известия ТАСС.
Я знаю, что наши ракеты
Пойдут на Луну и на Марс».

Потом к этому стихотворению я сочинил мелодию. Был я тогда студентом первого курса Гурьевского музыкального училища.

Примерно в мае 1961 года в Москве был объявлен конкурс на лучшую песню о космосе и его покорителях. Я сразу же отправил на этот конкурс свою песню. К моему сожалению, она не заняла никакого призового места.

Вскоре по радио прозвучала новая песня знаменитого советского композитора, которая начиналась следующей строчкой:

«Я шагал за счастливою долею…».

Мелодия этой строчки нота в ноту повторяла мелодию первой строчки моей песни, посланной на конкурс.

Я не могу утверждать, что имел место плагиат. Просто двум талантливым людям космос отправил одну и ту же мелодию к разным стихам.

Первая неудача не охладила мой творческий запал.

Зная, что многие симфонические произведения имеют переложения для исполнения на одном или двух фортепиано, я подумал:

— А почему бы не сделать переложения симфонических произведений для баяна? Это расширило бы репертуарные возможности русского народного инструмента.

А так как я ещё на первом курсе увлёкся музыкой Бетховена, то, обложившись партитурами, сделал переложение для баяна второй части его Пятой симфонии, которую и включил в свою программу. На втором курсе я играл уже своё собственное переложение для баяна первой части этой симфонии, а на третьем курсе — переложение третьей и четвёртой частей симфонии. И как итог всему этому, на государственных экзаменах я исполнил на баяне всю Пятую симфонию Бетховена в своём переложении, что до меня ещё никогда никто не делал.

На протяжении учёбы в училище я делал и другие переложения для баяна разных композиторов.

Играя в оркестре русских народных инструментов музыкального училища, я подумал о том, что хорошо бы сделать переложения симфонических произведения для такого оркестра. Задумано – сделано. Я опять обложился партитурами и сделал переложение симфонической сюиты Грига «Пер Гюнт», которую и продирижировал на государственных экзаменах.

Но, кроме баяна, меня притягивал к себе ещё один музыкальный инструмент — фортепиано. Познакомившись с ним на занятиях по общему фортепиано, я влюбился в него и поставил себе цель стать также и пианистом. Во время учёбы в музыкальном училище я сочинил несколько произведений для фортепиано: «Драматическая поэма», «Сонатина», Этюд», «Жалоба».

В 1964 году после окончания музыкального училища я решил поступать в Институт имени Гнесиных в Москве на композиторское отделение. При подаче документов нужно было представить пять сочинений разных жанров.

Я написал ещё две пьесы для струнного квартета: «Мелодия» и «Юмореска». Присоединив к ним три уже написанные пьесы для фортепиано – «Жалоба», «Сонатина» и «Этюд», я представил эти свои сочинения в приёмную комиссию Института. Для поступления мне не хватило всего пару проходных баллов. Но мои сочинения мне обратно не вернули. Так что возможно когда-нибудь кто-нибудь обнаружит эти сочинения в архивах Института имени Гнесиных и опубликует их. Желательно под моим именем. Хотя это очень сомнительно.

Во время моей работы в Гурьевском Доме Культуры я сочинил для городского эстрадного оркестра «Увертюру». И всегда концерты открывались, как говорили наши оркестранты, «увертюрой Грибера».

А потом была служба в Советской армии. И здесь совершенно неожиданно для меня случился ещё один пассаж. Командир зенитной батареи, в которой я служил, увидев мои записи песен, решил, что у меня хороший почерк, и возложил на меня дополнительные обязанности не только делопроизводителя и писаря, но и редакции батарейной стенгазеты. Я не оговорился, именно редакции, а не редактора. Стенгазету я должен был изготавливать в полном одиночестве, выполняя обязанности не только журналиста и редактора, но и оформителя. Не обладая талантами художника, я с большим трудом выполнял и эти обязанности, рисуя, как это называется, «по клеточкам». И все говорили, что батарейные стенгазеты были довольно хороши. Во всяком случае, мне не приходилось их переделывать.

В своей нелёгкой армейской службе мне посчастливилось также заниматься и своим любимым делом – музыкой. Я руководил художественной самодеятельностью в клубе и других подразделениях полка, участвовал в концертах Дома офицеров. По счастливой случайности я попал в театральный коллектив Народной филармонии Центрального Дома Советской армии, где сыграл две роли в двух спектаклях. Как видно, эти роли у меня получились, потому что я впоследствии получил приглашение от руководства Театра Советской армии принять участие в работе их театра-студии после окончания своей армейской службы.

Как-то после одного из концертов ко мне в Доме офицеров подошла одна женщина и предложила написать музыку на её стихотворение «Подруга солдата». В результате нашей плодотворной работы с Александрой Нестеровой, так звали эту женщину, мне пришлось не только сочинить музыку, но и дописать к тесту четыре припева. Получилась хорошая песня, которая исполнялась на концертах и в клубе полка, и в Доме офицеров.

Эта работа пришлась мне по душе, и я начал искать стихи для своих песен. Поиски увенчались успехом, и мной были написаны песни «Шёл солдат» на стихи Николая Доризо, «Песня о неизвестном солдате» на стихи Николая Доризо, «Хотят ребята в моряки» на стихи Константина Ваншенкина, «Кукушка» на стихи Маргариты Агашиной. Эти песни также часто исполнялись солистами и солистками Дома офицеров на различных концертах.

Любовь к написанию песен сохранилась у меня и после армии. Когда мне попадались на глаза хорошие стихи, я сразу начинал подбирать к ним музыку. Так родились песни «На Мамаевом кургане» на стихи Василия Фетисова, «Едельвейс кохання (Эдельвейс любви)» на стихи Бориса Демкова. Сотрудничество с поэтом Брониславой Острогляд привело к созданию песен «Осенний вернисаж» и «Осень». Большинство из этих песен были напечатаны в местной прессе, а также исполнялись на различных концертах.

Пришлось мне попробовать свои силы и в написании более серьёзной музыки. В начале 1969 года во время моей работы в Житомирском городском Доме культуры ко мне обратились участники Народного театра мебельного комбината с просьбой написать музыку к спектаклю «Бой-жинка» по пьесе Григория Квитко-Основяненко. Я с интересом взялся за работу. И скоро музыка была готова. Премьера спектакля прошла хорошо. Я был доволен своей работой. Дальше моя музыка жила своей жизнью. Мои связи с этим коллективом постепенно сошли на нет. У меня было много работы, и не было времени следить за этим спектаклем и его исполнителями.

Если принять во внимание, что в любой профессии есть элементы творчества, то простое перечисление моих мест работы также может в какой-то степени охарактеризовать мою творческую деятельность: руководитель художественной самодеятельности, музыкальный руководитель детских садов, учитель музыкальной и общеобразовательных школ, концертмейстер Ансамбля песни и танца, инженер-конструктор электромузыкальных инструментов и их демонстратор, преподаватель иврита, певец и музыкант в различных учреждениях для пожилых людей в Израиле.

Великий французский писатель Ромен Роллан писал:

«Одно только и есть счастье – творить. Живёт лишь тот, кто творит… Все радости жизни – радости творчества».