13. ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДИТЕЛЬСКИЙ ДОМ

13. ВОЗВРАЩЕНИЕ В РОДИТЕЛЬСКИЙ ДОМ

(из повести «Дела сердечные и не только»)

А. Грибер

Из Москвы с международной выставки «Связь-75» я вернулся в Житомир 9 июня. Как я уже рассказывал в повести «Эстрадины моей жизни», мои друзья устроили мне торжественную встречу с цветами, объятиями и поцелуями.

Я сразу и не заметил, что среди встречающих нет моей жены Норы. Вдруг случайный взгляд вдоль поезда выхватил женскую фигуру, которая перебиралась с другой платформы. Приглядевшись, я узнал в этой фигуре свою жену. Оказывается, она перепутала платформы и встречала меня не там, где было нужно. Мы с Норой скромно поцеловали друг друга в щёки.

А затем наша весёлая шумная компания направилась в привокзальный ресторан праздновать победу на выставке. Празднование затянулось на несколько часов. Домой мы с Норой вернулись только под вечер.

Как только я переступил порог дома, сразу почувствовал себя крайне неуютно. Мне всё здесь было не интересно. Я сначала не мог понять своё состояние, а потом вдруг у меня мелькнула мысль, что я совсем забыл Элеонору. Она стала мне чужой. Когда ночью она попыталась привлечь меня к исполнению супружеского долга, у неё это не получилось. Мой организм находился в состоянии полнейшего покоя.

С работы я не спешил домой. А возвратившись туда, не мог найти себе места. Я или сидел около телевизора, безразлично глядя на экран, или выходил из дома и бродил по улицам. Я решил, что нужно что-нибудь кардинально изменить. Мне показалось, что, если сменить обстановку в квартире, что-то изменится и у меня в настроении.

Мы пошли с Норой в магазин и купили стол, стулья, кресло и цветной телевизор. Но моё настроение не стало лучше. Я позвонил маме и рассказал ей обо всём, что происходило с Норой и со мной в последнее время. Мама всё внимательно выслушала, а потом спросила:

— И что ты намерен делать?

— Я хочу вернуться в свой родительский дом, — ответил я. — Жить с Норой я больше не могу.

— Ты всегда можешь вернуться сюда, — промолвила мама.

В этот же день у меня состоялся откровенный разговор с Норой, в конце которого я сказал ей:

— Наш брак, как ты сама понимаешь, себя изжил. Нас с тобой уже ничего не связывает. Если бы я раньше ушёл от тебя, все бы говорили, что я бросил тебя из-за того, что ты не можешь родить мне ребёнка. А теперь, когда у тебя всё в порядке в этом плане, никто не сможет меня ни в чём упрекнуть.

— Тогда сделай мне сейчас ребёнка, — попросила Нора, — а потом можешь уходить.

— Нет, Норочка, я в такие игры не играю, — покачал я головой. – Ты прекрасно знаешь, что я своего долгожданного ребёнка никогда не брошу. А продолжать с тобой жить я не могу и не хочу.

Циля Борисовна этим же вечером спросила меня:

— Алик, что с тобой происходит? Ты после приезда из Москвы очень сильно изменился. А последние дни вообще ходишь сам не свой. Скажи нам, что случилось?

И тут какая-то волна внутри меня стала увеличиваться, расти, и я почувствовал, что не могу её удерживать.

— Я больше не люблю вашу дочь. И считаю, что нам необходимо расстаться.

Пропуская все подробности этого тяжёлого вечера, скажу только, что потом приехала моя мама, состоялся общий разговор за круглым столом, я собрал чемодан со своими личными вещами и в сопровождении мамы покинул дом, где прожил в «неровном» браке 4 года и 4 месяца. На дворе стоял июль 1975 года.

Было решено, что мы с Норой будем разводиться через ЗАГС, так как у нас не было детей. Через несколько дней мы с ней подписали в городском ЗАГСе заявление о расторжении брака. Нам объявили, что через 3 месяца мы можем прийти за свидетельством о разводе.