18. ОПЕРЕДИВШИЕ СВОЁ ВРЕМЯ

18. ОПЕРЕДИВШИЕ СВОЁ ВРЕМЯ

(из повести «Эстрадины моей жизни»)

А. Грибер

1-го марта 1980 года наша лаборатория электромузыкальных инструментов была преобразована в научно-исследовательский отдел товаров народного потребления (НИО-17) Специального конструкторско-технологического бюро (СКТБ) производственного объединения (ПО) «Электроизмеритель». Наш отдел теперь состоял из нескольких лабораторий и секторов. Увеличился штат отдела за счёт новых сотрудников.

Появились новые электромузыкальные инструменты – электронный аккордеон «Эстрадин-8А», электронный баян «Эстрадин-182», электронный музыкальный синтезатор «Эстрадин-230», электронный орган «Солярис» («Эстрадин-314»).

Для тех читателей, кому эти названия ничего не говорят, я приведу некоторые характеристики данных инструментов.

Электронный аккордеон «Эстрадин-8А» и электронный баян «Эстрадин-182» были разработаны как унифицированные инструменты. У них было по два небольших электронных блока и две педали. Было три канала образования тембров – оркестровые микстуры, аккомпанемент и синтез-регистры. Из звуковых эффектов присутствовали частотное вибрато, послезвучие, перкуссия, повтор, «вау»-эффект, звуки ритмического сопровождения (барабан, щётки).

Электронный музыкальный синтезатор «Эстрадин-230» был предназначен для создания различных звуков в широком диапазоне частот. Это был мелодический (монофонический) инструмент с неограниченными тембровыми возможностями. Он мог воспроизводить любые звуки и шумы.

Электронный орган «Солярис» («Эстрадин-314») представлял собой компактный инструмент с клавиатурой в 4 полные октавы, который обладал чистым звучанием и позволял добиваться как очень мягких, так и очень звонких тембров. Из звуковых эффектов присутствовали глиссандо на две октавы вниз, фильтр для регулировки всех составляющих звука, частотное вибрато, тембровое вибрато, послезвучание, бриллианс для повышения общей яркости звучания на всех регистрах, подстройка диапазона в полтора тона.

Мы осторожно назвали этот инструмент электроорганом. Но по сути, это был первый советский полифонический синтезатор, который очень экономичными, я бы сказал, даже скупыми средствами позволял достичь эффектов звучания синтезатора. Это сразу заметили эксплуатирующие «Солярис» музыканты, которые назвали его «волшебным инструментом». Кроме того, в советское время это был самый недорогой полифонический электромузыкальный инструмент, доступный даже школьникам.

Моя работа в НИО-17 была разноплановой. Как музыкант я участвовал в разработке всех музыкальных параметров, характеристик и эффектов наших инструментов, в настройке их звучания, в проверке их работоспособности, а затем в демонстрации их работы на показательных различных выступлениях: концертах, выставках, ярмарках, конференциях, торжественных мероприятиях.

Как филолог я разрабатывал всевозможную текстовую документацию на электромузыкальные инструменты: технические задания, технические условия, руководства по эксплуатации, руководства по ремонту. Это требовало от меня не только литературного мастерства, но и знания всех нормативных документов – ГОСТов, ОСТов, всяческих инструкций и положений.

Как инженер-конструктор я выполнял различные технические задания, связанные с разработкой, настройкой, проверкой и внедрением в жизнь наших электромузыкальных инструментов.

И если бы меня тогда спросили, что берёт надо мной верх, то я бы ответил так:

— Раньше, безусловно, музыкант. А теперь две профессии – музыкант и инженер-конструктор – стали для меня одинаково важными.

Со мной в одной комнате работал Яша Тененбаум, который был, не только по моему мнению, асом цифровых схем. Мы с ним работали вместе ещё над авторитмом «Эстрадин-11». Я тогда разрабатывал музыкальные ритмы в 16 различных вариантах, а Яша их успешно воплощал в цифровые схемы. Мне нравилось с ним работать, потому что он был очень серьёзным, ответственным, думающим и, самое главное, талантливым человеком и инженером. А ещё Яша был хорошим товарищем все те годы, что мы провели вместе с ним в лаборатории.

Когда в нашем отделе началась разработка нового электронного баяна высшей категории «Орион» («Эстрадин-084»), одной из задач, которая встала перед нами с Яшей, была система аккомпанемента. Планировалось, что в тракте аккомпанемента будут звучать басы (бас-гитара, контрабас, баян), аккорды (ритм-гитара, пиано, баян), арпеджио (пиано) и ударные (большой барабан, малый барабан, бас-том, альт-том, тарелка, хет).

Все эти звуки должны были звучать в 16 запрограммированных ритмических рисунках (марш, диксиленд, босанова, танго, латин, афро, блюз, диско, рок 1-4, вальс 1-2, слоу-рок, свинг).

Предусматривались следующие режимы работы тракта аккомпанемента:

— исполнительский (басы, аккорды, большой барабан, хет);

— полуавтоматический (басы, аккорды, автоматическое воспроизведение ритмов ударными);

— автоматический (автоматическое воспроизведение ритмов ударными, басами, аккордами и арпеджио).

Просматривая патенты, я выяснил, что автоматический режим аккомпанемента разрабатывался в разных интерпретациях и в СССР, и за рубежом. Он применялся, как правило, в электроорганах. Основной недостаток подобных систем состоял в том, что басовый аккомпанемент, который во многом определяет музыкальную ценность ритмического рисунка, был очень беден и в значительной степени не зависел от исполнителя.

Я понял, что такие алгоритмы ни в коей мере не могли устраивать исполнителя, поскольку не давали возможности для его творчества.

В результате проведённых исследований и анализа музыкальной литературы мной был разработан алгоритм формирования басового аккомпанемента в зависимости от взятого аккорда и его обращения. Причём каждому обращению аккорда должен был соответствовать другой басовый аккомпанемент.

Такой алгоритм, применённый в частности в электронном баяне, позволил бы получить рисунок басового аккомпанемента, ничем не отличающегося от игры бас-гитариста.

Яша Тененбаум с успехом претворил мои идеи в цифровые схемы. Реальные испытания на электронном баяне показали эффективность такого аккомпанемента.

К чему я это всё вам рассказал, утомив при этом всякими техническими и музыкальными терминами?

А дело в том, что в 1981 году в Москве на ВДНХ должна была проходить IV Всесоюзная научно-техническая конференция по электромузыкальным инструментам. Я о ней уже упоминал в рассказе о моих встречах с Л. С. Терменом.

И вот мы с Яшей начали готовить доклад на эту конференцию. А темой этого доклада была «Автоматическая система формирования звуковых ритмических посылок с басовым и аккордовым аккомпанементом».

Теперь всё стало на место?

Интересен сам момент нашего с Яшей выступления на конференции. Когда нас пригласили на сцену, мы развесили свои схемы. Затем я встал за трибуну к микрофону, а Яша с указкой расположился около схем.

Я не спеша прочёл наш доклад, по ходу которого Яша указкой водил по схемам, наглядно демонстрируя таблицы и структурные схемы цифрового автомата.

Когда я закончил читать доклад, в зале не раздалось ни звука. Повисла тягучая тишина. Не было даже вежливых хлопков, какие обычно бывают после неинтересной лекции. Мы с Яшей стояли и чего-то ждали.

Прервал напряжённое молчание председатель конференции:

— Товарищи, может у кого-нибудь имеются вопросы к докладчикам?

И тут из зала послышался чей-то голос:

— А нельзя попросить докладчиков прочитать свой доклад ещё раз? И, если можно, в чуть замедленном темпе? Мне кажется, что или мы чего-то недопонимаем, или ребята несколько опередили наше время. А может быть, и то и другое вместе.

Председатель повернулся к нам и спросил:

— Вы можете выполнить эту просьбу?

Мы с Яшей переглянулись и ответили почти вместе:

— Конечно.

Я прочёл наш доклад ещё раз с чувством, толком и расстановкой, а Яша старательно иллюстрировал мои слова таблицами и схемами.

На это раз по окончании доклада раздались аплодисменты и последовали уточняющие вопросы.

И я, и Яша, и наш доклад в этот день стали общим «сюрпризом» IV Всесоюзной конференции по электромузыкальным инструментам.

Наши с Яшей идеи и задумки были воплощены в новом электронном баяне «Орион» («Эстрадин-084»).

Если представить себе звучание оркестра, то можно довольно чётко выделить в нём аккомпанирующую группу. Контрабас или бас-гитара ведёт басовую партию, ритм-гитара или рояль поддерживает ритм аккордами, рояль также может исполнять ритмические арпеджированые пассажи, ударная группа – большой барабан, малый барабан, бас-том, альт-том, тарелки, хет (двойные тарелки, управляемые педалью) – задаёт ритм музыкальному исполнению.

Представили эту звуковую картину? Так вот, это всё один к одному звучало, когда музыкант нажимал на кнопки аккордов в левой клавиатуре баяна «Орион».

Это была самая лучшая, самая совершенная система авторитма из всех, что тогда существовали в мире.

Глядя из нынешнего далёка в те восьмидесятые года прошлого века, можно без ложной скромности констатировать, что на самом деле мы с Яшей Тененбаумом тогда в чём-то опередили своё время.