8. ОДЕССКИЕ МЕЛОДИИ

8. ОДЕССКИЕ МЕЛОДИИ

(из повести «Эстрадины моей жизни»)

А. Грибер

В декабре 1970 года в Москве при подготовке демонстрации электронного баяна «Эстрадин-8Б» министру приборостроения я познакомился со многими сотрудниками министерства.

Одним из них был заместитель начальника Главного управления по производству электроизмерительных приборов и средств телемеханики Михаил Сергеевич Шкабардня. Он был одним из ответственных за представление электронного баяна министру. Михаил Сергеевич оказался очень приятным собеседником, много шутил, рассказывал интересные истории, старался поддержать нам настроение.

После нашего с электробаяном концерта для работников министерства Михаил Сергеевич подошёл ко мне и сказал:

— Альфред, у меня к тебе личная просьба. Сыграй мне несколько мелодий, а я запишу их на магнитофон. Иначе мои домашние мне не поверят, что я это всё слышал.

— Пожалуйста, Михаил Сергеевич, — ответил я, — для Вас сыграю всё, что захотите. Вы нам так помогали все эти дни. А долг платежом красен.

— Тогда я сейчас организую доставку электробаяна к себе в кабинет.

Через несколько минут электронный баян, Леонид Иванович Федорчук и я уже были в кабинете Шкабардни. Закончив подготовку инструмента, я обратился к хозяину кабинета:

— Что именно, Михаил Сергеевич, Вы бы хотели записать себе на магнитофон?

— Сыграй то, что ты сам хочешь, — ответил Шкабардня.

Он настроил магнитофон и кивнул мне. Я исполнил несколько разноплановых произведений. Когда закончилась плёнка, Михаил Сергеевич поставил новую и попросил:

— А ты можешь сыграть только для меня всякие разные одесские мелодии. Грешен, люблю послушать этакое нестандартное.

— А что конкретно, Михаил Сергеевич? «Мурку», «На Дерибасовской»?

— Во-во-во, — обрадовался Шкабардня, — эти и все им подобные.

Магнитофон был запущен, и кабинет министерства заполнился музыкой свадеб и ресторанов. Больше часа длилась эта запись. Мы все сообща припоминали знакомые песни и мелодии, я вспомнил все популярные еврейские танцы и песни. Такого кайфа, наверно, никто ещё, кроме нас, не испытывал.

Когда мы, наконец, закончили этот необычный «концерт», Михаил Сергеевич, весело потирая руки, воскликнул:

— Ни у кого во всей Москве нет таких записей. Это будет мой личный эксклюзив. Теперь будет чем отвести душу в компаниях друзей. Спасибо тебе, дорогой Альфред! Я твой должник. Нужна будет моя какая-нибудь помощь, обращайся. Отказа не будет. Всегда помогу, чем смогу. Шкабардня никогда не забывает тех, кто сделал ему хорошее. Ну, а сейчас нужно обмыть моё приобретение.

Хозяин кабинета открыл сейф, стоящий около письменного стола, и достал оттуда бутылку коньяка, рюмки и лимон.

— Сейчас я порежу лимончик, — сказал Шкабардня, доставая из сейфа блюдце, — и мы с вами выпьем за здоровье таких хороших людей, как вы.

Когда лимон был нарезан, Михаил Сергеевич разлил коньяк по рюмкам и провозгласил:

— Я пью за вас, мои дорогие Альфред и Леонид Иванович. Вы даже не представляете, какое счастье вы подарили мне сегодня. Пусть вам всегда везёт в этой жизни, пусть удача не обходит вас. Изобретайте ещё такие музыкальные инструменты и даже лучше. Пусть они приносят людям радость. Такую, какую вы подарили мне сегодня. Будьте здоровы!

Мы чокнулись и выпили, скрепив таким образом нашу дружбу.

Такой была наша первая встреча с Михаилом Сергеевичем. Но отнюдь не последняя.

В 1971 году Михаил Сергеевич Шкабардня стал главным инженером, а затем и начальником главка «Союзэлектроприбор».

В 1974 году он был назначен начальником Научно-технического управления.

В 1979 году Шкабардня становится заместителем министра, а в 1980 году — министром приборостроения СССР.

На всех этапах карьеры Михаила Сергеевича мы периодически встречались с ним в министерстве. И при любой встрече он мне всегда говорил, что та плёнка с одесскими мелодиями, которую я записал ему в декабре 1970 года, доставила немало приятных минут ему и его друзьям.

Однажды мне пришлось воспользоваться помощью Шкабардни. В то время он был начальником Научно-технического управления.

Мы со Львом Моисеевичем Фуксом, начальником лаборатории, приехали в министерство подписывать нормативную и техническую документацию на новый электромузыкальный инструмент. Переходя из отдела в отдел, мы собирали визы начальников разных служб.

В один прекрасный день я очутился в расположении Научно-технического управления. Мне нужна была очередная виза какого-то руководителя отдела перед представлением документации на подпись начальнику Научно-технического управления.

Ожидая этого руководителя отдела, я прогуливался по коридору Управления. Вдруг я увидел идущего в мою сторону Михаила Сергеевича. Когда он подошёл поближе, я поздоровался:

— Здравствуйте, Михаил Сергеевич!

— Привет, Альфред! – произнёс Шкабардня, протягивая мне руку. – Как дела? Как живёшь?

— Спасибо, Михаил Сергеевич, — пожимая его руку, сказал я, — всё нормально.

— А здесь у нас, что ты делаешь? – поинтересовался Шкабардня.

— Вот собираю визы начальников разных отделов на документации нового электромузыкального инструмента.

— Уже есть что-то новенькое? Как интересно! Знаешь, что. Пошли ко мне, расскажешь обо всём.

С этими словами Михаил Сергеевич взял меня под руку и повёл в свой кабинет. Мы сели в конце длинного стола друг против друга, и я начал рассказывать о наших новых разработках в области электромузыки. Потом он взял в руки документацию на новый электроорган:

— А это что такое? Ну-ка, расскажи поподробнее.

Я начал описывать новый инструмент и его возможности. Шкабардня внимательно слушал, время от времени задавая уточняющие вопросы. А потом спросил:

— А в нашем Управлении тебе что нужно?

— Ваша подпись на титульных листах, — честно признался я. — Почти все визы собраны.

— А здесь всё хорошо? – указывая указательным пальцем на документацию, спросил Шкабардня.

— Михаил Сергеевич, я сам лично всё готовил. Поэтому отвечаю за каждую запятую.

— Ну, если ты составляешь документацию так же хорошо, как и играешь, то я подпишу тебе это всё, не дожидаясь оставшихся виз. Ты их потом соберёшь.

И Шкабардня достал из внутреннего кармана пиджака ручку и расписался на всех экземплярах документации. А потом сказал:

— Там в приёмной стоит этажерка. Положи это всё туда, мои девочки зарегистрируют это быстро и передадут в ваш главк.

Мы распрощались, как давние хорошие знакомые.

Следующая неожиданная встреча произошла в самом начале 80-х годов, когда Михаил Сергеевич уже был в ранге министра приборостроения СССР.

Находясь в Москве в какой-то очередной командировке, я подходил к проходной министерства на улице Огарёва. Уже издалека я заметил, что рядом у тротуара стоит чёрный персональный лимузин министра. Задняя дверь его была открыта нараспашку. Проходя мимо машины, я повернул голову в её сторону, но, никого не увидев, проследовал дальше.

И тут позади себя я услышал мужской голос с характерными интонациями:

— Альфред, это ты? Чего мимо проходишь, не здороваешься?

Оглянувшись, я увидел, как из глубины лимузина появилась сначала голова, а потом и верхняя часть туловища Михаила Сергеевича Шкабардни:

— А я смотрю, ты это или не ты? Залезай сюда, поболтаем. Всё-таки давно не встречались.

Я подошёл к машине:

— Здравствуйте, Михаил Сергеевич! В машине было темно, и я Вас не заметил.

— Нет, вы посмотрите на него. Своего министра и не заметил. Как вам это нравится? Залезай, садись. Я очень рад тебя видеть.

И сидя в шикарном лимузине, я вдруг вспомнил того 40-летнего Шкабардню, которому в декабре 1970 года я записывал на магнитофон блатные одесские мелодии. Когда я сообщил Михаилу Сергеевичу о своем воспоминании, он обрадовался и произнёс шёпотом, наклоняясь к самому моему уху:

— А ты знаешь, я до сих пор гоняю твои записи своим друзьям. И мы все вместе поём под твой аккомпанемент мои любимые одесские мелодии.