6. ВОЙНА
(из повести «Истоки и корни»)
А. Грибер
Беда, как всегда, пришла неожиданно. Хотя предчувствие войны висело в воздухе, никто не хотел верить в то, что она придёт, да ещё в воскресный день.
Ночь уже шла на убыль, а утро ещё только зарождалось. Как приятно нежиться в это время в постели в объятиях сна! Впереди выходной день, на работу идти не надо, и можно как следует выспаться. А потом не спеша проснуться, потянуться всем телом и медленно встать, лениво обдумывая, чем бы сегодня заняться.
На отрывных календарях краснело число — 22 июня 1941 года. Часы показывали время — 4.00.
Те жители города Житомир, которые по какой-либо причине не спали этой ночью, и те, которые почему-то уже проснулись, а некоторые и сквозь сон, — все они вдруг услышали странный приближающийся гул в ещё тёмном небе. Этот нарастающий звук не был похож на звуки советских самолётов, пролетавших в последнее время над городом. Да и чего им вдруг вздумалось летать так рано?
Затем послышались отдалённые звуки взрывов. А так как вокруг Житомира было много воинских частей, некоторые подумали, что опять идут какие-то военные учения, которые участились в последнее время.
Однако страшная реальность заключалась в том, что это были не учения. Фашистская Германия напала на Советский Союз. Одни немецкие бомбардировщики бомбили аэродромы и воинские части вокруг Житомира, другие летели бомбить Киев.
Сам город Житомир первая волна авиаудара не тронула. Поэтому, проснувшись утром, подавляющее большинство житомирян даже не знало о том, что началась ВОЙНА.
А затем был следующий вражеский авианалёт в 9.15-9.20 утра, на этот раз на городские кварталы. По роковой случайности первая же бомба, упавшая на Житомир, угодила в только что открытый четверть часа назад первый в городе универсам «Люкс», заполненный до отказа первыми покупателями. Под развалинами нового здания погибло больше сотни мирных граждан.
А потом налёты вражеской авиации стали учащаться и очень скоро стали постоянными.
Это летнее воскресное утро 22 июня начиналось в семье Грибер так же, как и все предыдущие выходные дни. Однако, когда начались бомбёжки города, Гриша понял, что дело приобретает очень серьёзный оборот.
Он оделся и вышел из дома, сказав родным, что ему нужно забрать у кого-то какие-то казённые деньги, которые ему должны были принести в понедельник 23 июня.
Когда Гриша возвращался домой, его на площади Ленина застала очередная бомбёжка. Он лёг за большую трансформаторную будку, которая находилась на пересечении площади Ленина и улицы Карла Либкнехта, и там переждал всю бомбёжку. Страшно себе даже представить, что могло бы случиться, если бы бомба угодила в эту будку. Но, слава Богу, Гриша остался жив. Домой он вернулся около полудня грязный и усталый.
В 12 часов дня по радио выступил нарком иностранных дел В. М. Молотов и сообщил всему населению СССР, что началась война с Германией. На следующий день была объявлена мобилизация в Красную армию лиц 1905 — 1918 годов рождения. Никто из семьи Грибер не подлежал мобилизации по возрасту. Гриша и Катя были уже старые для армии, а Фира — ещё слишком молодой.
Обстановка в городе была ужасной. Повсюду полыхали пожары. Непрерывно гудели вражеские самолёты, разрывались бомбы. Везде было много трупов. Немногочисленные спасательные отряды метались по улицам. Жители в смятении покидали город. Враг забрасывал в город парашютистов, которые старались посеять среди жителей и военных панические слухи.
Немцы всё ближе и ближе подходили к Житомиру. Гриша, Катя и Фира решили уехать в Днепропетровск к Розе, родной сестре Кати, и там переждать какое-то время.
Доброго времени суток, Альфред! Твои рассказы имеют замечательную особенность. Они побуждают к воспоминаниям. О временах и судьбах своей семьи и близких людей.
В разных уголках огромной страны проживали наши предки, но многое в их жизни происходило по одним и тем же законам. По законам, когда человеку совестливому, порядочному, умеющему думать, приходилось ох как нелегко.
Вот мне припомнился мой дед Сергей Иванович Бригадиров. Он не жил на Украине, не был «зеленым», «белым» или «красным». Но изымать продовольствие у крестьян ему тоже приходилось. В Рязанской области, где урожаи особо не радовали. И происходило это не в гражданскую войну, а уже после войны Отечественной.
Была такая отвратительная должность — РАЙУПОЛМИНЗАК. Что означало — районный уполномоченный министерства заготовок. Вот дед этим районным уполномоченным служил. Работу свою ненавидел, а другой не было.
Бабушка рассказывала, что после войны (а дед дошел до Берлина, какое-то время там был) у него совсем «снесло голову». Не в смысле умственных способностей, а произошла «переоценка ценностей».
Дед категорически отказался от престижной работы управленца в Москве. Причина -не хотел «лизать зады» тем, кого считал виновными в неисчислимых жертвах в армии. В «награду» за строптивость и получил эту работу, на которой прослужил недолго.
Пять лет такой должности, ненависть баб (мужиков-то почти в деревнях не осталось после войны) и голодные глаза детворы, сделали свое дело — в 55 лет деда не стало.
Продразверстка, реквизиция, карточки и …голод — этот эксперимент на 1/6 части суши, продолжался не одно десятилетие.
Нынче в России времена относительно сытые. Но традиция властей – грабить свой народ – осталась неизменной. Другие масштабы, новые способы и цели.
А «РАЙУПОЛМИНЗАКИ» всех мастей должность свою, в отличие от наших дедов, вовсе не считают позорной.
Прекрасный комментарий, Татьяна! Мне нечего к нему добавить.